— Мне тоже, — вежливо улыбнулась ему Марина.

К счастью, она не оробела в обществе миллионщика. Ну да, ведь Марина и сама из очень непростой семьи, просто ее родители погибли, когда ей было четырнадцать, и Марина осталась без гроша в кармане. С тех пор она вынуждена была сама зарабатывать себе на жизнь.

— А это мой друг Виктор Александрович Серебряков, — проговорил Орехов. — Известный в Сарелии актер комического жанра, приехал в наш город договариваться о возможных гастролях.

Серебряков! Неужели… да!

Вся похолодев, я осознала, почему его лицо показалось мне знакомым: он очень, очень напоминал Милену Златовскую (вообще-то, как раз Серебрякову, просто она сменила фамилию), мою создательницу. В последний раз я видела ее истекающей кровью на полу в подпольной лаборатории!

— Счастлив встретиться с двумя прелестными дамами! — между тем Серебряков уже кланялся, по иностранному обычаю сразу же отвешивая комплименты нашей внешности при знакомстве.

А я даже не успела поймать его взгляд, чтобы понять, узнал он меня или нет. Ох что-то будет!

Глава 2

Постой, пароход — 2

Как я уже сказала, нам с шефом выделили целые апартаменты из двух маленьких спален и гостиной. Шеф, несмотря на свои небольшие (относительно меня) размеры, разумеется, наложил лапу на большую из спален.

Это была очень уютная комната с лазоревыми обоями, маленьким диванчиком, на котором лежали подушки из белого меха, и откидным столиком. Была здесь и койка с бортиками, тоже накрытая голубым одеялом, на котором мой шеф свернулся пушистым серым клубком и мирно спал. Легкий ветер из полуоткрытого иллюминатора ерошил его длинную серую шерсть.

Но мне недосуг было умиляться этому идиллическому зрелищу.

— Беда, шеф, — сказала я, остановившись на пороге. — Кажется, мы влипли!

Шеф дернул ухом и сонно приподнял голову.

— Куда еще влипли? — мрачно спросил он. — Лично я собираюсь влипнуть только в мороженое, которое сегодня обещали подать на десерт, если я правильно помню программу…

— Здесь, на борту, сын Златовских! — воскликнула я. — Его зовут Виктор Серебряков, он якобы комический актер из Сарелии! Но это явно прикрытие! Шеф, по-моему, мы просчитались, и Орехов все-таки действовал заодно с Соляченковой!

Шеф встряхнулся: когда он устраивается на дневной сон, то просыпается обычно медленно и неохотно, но тут мое волнение явно придало ему бодрости.

— Спокойно, Анна, — сказал он. — Расскажите все по порядку!

Я набрала побольше воздуха в грудь — и рассказала.

Разумеется, после того, как Орехов познакомил меня с Серебряковым на верхней палубе, я не побежала сразу к шефу — это было бы неудобно сделать в той ситуации. Тем более, что мы как раз отчаливали, почти все гости собрались в салоне, и Орехов вздумал со всеми меня познакомить.

Заодно я выяснила, что публика на пароходе собралась весьма пестрая. Никифор явно собирался не только развлечься, но и решить заодно несколько важных дел.

Так, среди гостей я опознала Виктора Павловича Залесского — одного из служащих высокого ранга сарелийского кумпанства «Озерный никель». Мы с ним мельком встречались зимой, во время дела о Таинственном таксисте. Я бы ни за что его не вспомнила, но шеф тогда отпустил ремарку о том, что Ореховское кумпанство, мол, стремится выйти в промышленность, и этого было довольно, чтобы случайная встреча врезалась мне в память.

Кроме того, мне пришлось раскланяться и с козлом Матвеем Вениаминовичем Рогачевым… Правильнее бы, конечно, отрекомендовать его как профессора медицины и одного из лучших мастеров постановки диагнозов в Необходимске — шеф, например, водит к нему Ваську на осмотры, — но я, право же, никогда еще не встречала генмода, для аттестации которого видовая принадлежность подходила бы больше!

Кроме него присутствовало и несколько других высокопоставленных медиков (или, скорее, наиболее значительных представителей медицинских кафедр наших университетов), почти все — люди. Как я поняла, после превращения прошлогоднего медико-биологического конгресса в Необходимске в настоящую ярмарку (как впоследствии оказалось, очень прибыльную), Орехов теперь искал возможность сделать это мероприятие регулярным и проводить его если не каждый год, то хотя бы раз в два-три года.

Ну и, конечно, Серебряков.

Его присутствие я никак не могла объяснить. Да, разумеется, было то, о чем сказал Орехов, — что он попросту желает договориться о гастролях. Тем более, что меня также представили директору городского цирка, где чаще всего выступали заезжие знаменитости, и где планировались проводить развлекательные мероприятия для медицинского конгресса, буде получится опять сделать его научно-популярным — госпоже Геворкян. То есть на поверхности все было чисто — Орехов попросту оказывает услугу приятелю. Но если углубиться в тему, то возникает много вопросов. С каких это пор Орехов занимается чужими гастролями? Сколько направлений деятельности вообще может быть у его кумпанства?

А даже если бы он правда руководствовался только этими мотивами — с чего бы приглашать этого Серебрякова именно тогда, когда он пригласил меня⁈ Неужели же можно поверить, что это просто совпадение и он не знает о моей истории со Златовскими?

— Вы уверены, что это их сын? — спросил шеф, когда я закончила говорить.

— Совершенно! — с жаром воскликнула я. — По крайней мере, сын Милены. И он носит их старую фамилию, так что…

— Не помню, чтобы я находил какие-либо сведения об их детях, — заметил шеф, — а я собрал на эту парочку обширное досье… Правда, они долгое время прожили в Сарелии. Может быть, там кого-то и родили, однако никто из этих детей в Необходимске никак о себе не заявлял. И вы уверены, что это именно ребенок? Может быть, он ее племянник или что-то в этом роде.

— Говорю же, фамилия Серебряков, а похож на Милену, — упрямо повторила я. — Был бы племянник по ее линии, другая была бы фамилия. Да вы сами посмотрите на него — и вам все станет ясно!

— Непременно посмотрю, прямо за завтраком, — пообещал шеф, еще раз сладко потягиваясь. — А вы, еще раз повторю, не паникуйте. Да, все это выглядит не слишком ободряюще. Но мы ведь с вами практически исключили то, что Орехов работал на пару с Соляченковой. И следствие под руководством Дмитрия ничего такого не обнаружило.

— Да мне самой не хочется его подозревать! — почувствовав неожиданную в начале дня усталость, я опустилась на диванчик; между прочим, очень мягкий и удобный. — Однако для совпадения это все слишком…

Я даже слов не смогла подобрать, насколько «слишком».

Мурчалов вздохнул.

— А для не-совпадения — слишком опереточно. Сами посудите. Чего Орехов мог желать, сталкивая вас на пароходе лицом к лицу с наследником ваших злейших врагов? Если Серебряков хочет продолжить дело своих родителей или хотя бы попытаться отомстить за них, так ему стоило держаться в тени.

— Я думаю, что нам нужно сойти на берег, пока не поздно, — нервно произнесла я, игнорируя доводы шефа. — Просто на всякий случай. Мне все это очень не нравится. И не нравится, что мы тут с вами остались без всякой защиты! Я даже пистолет не взяла!

— Посмотрите на дне чемодана, Прохор наверняка его упаковал, — посоветовал Мурчалов. — И да, совет ваш был бы разумен, только вот мы уже отчалили. Если здесь в развитии какой-то зловещий план, то не стоит привлекать к себе внимание, требуя лодку для схода на берег. Нас могут и не выпустить.

Шеф был прав: в своем порыве я пропустила громкий гудок парохода. Между тем в левый иллюминатор каюты был отчетливо виден маяк на Маячном холме, и я только сейчас заметила, что он постепенно приближается — очень медленно, но все же. Да и вода плескала о борт парохода уже совсем не так, как на стоянке…

А ведь я хотела посмотреть, как мы будем отходить от пристани! Гребаный Серебряков, разрушил все мои планы!

— Что же нам делать? — спросила я.

— Прежде всего, сохранять спокойствие, — ответил шеф. — И идти завтракать. Тут должны подавать вкуснейшую, свежайшую рыбу.