Ювелир аж схватился за сердце и упал на оттоманку рядом с шефом, едва не сев на его хвост. Точнее, он бы и сел, но шеф вовремя успел отдернуть эту важную часть своего организма.

— Горячей водой! Рубины! Господи, до чего я дожил… — он вытащил из кармана платок и начал обтирать лысину. — Впрочем, если драгоценности уже успели подменить к тому времени… — парадоксально, но на этих словах он слегка повеселел, словно то, что настоящий гарнитур не подвергался мытью, слегка примирило его с его бесследным исчезновением.

— Нет, то, что я мыла, было совсем другого цвета, — сказала я. — Я тоже заметила, что оттенок другой, но подумала, что это из-за освещения.

— Все пропало! — ювелир схватился за голову.

— Постойте, это по-прежнему чересчур, — недовольно заявил Мурчалов. — Вам что-то показалось издалека… может быть, Анна права, и свет в самом деле падал по-другому, ничуть не удивлюсь! А вы из-за этого хотите перебаламутить всю свадьбу, можно сказать, превратить в скандал главное событие светского сезона!

— Я тоже думаю, что драгоценности подделка, — вдруг сказал Волков, о котором я успела позабыть. — Как раз хотел сказать об этом Ане… Анне Владимировне.

— Ты успел стать специалистом по драгоценностям? — изумилась я.

Конечно, у нас в Высшей инженерной школе есть и горный факультет, но я была уверена, что Эльдар учится совсем на другом отделении!

— Нет, — он мотнул головой. — Просто… Аня, Василий Васильевич, вы ведь помните, что я до последнего времени работал лаборантом в команде Сергея Игнатьевича?

Сергей Игнатьевич Копылов — криминалистический эксперт ЦГУП, я с ним сталкивалась пару раз во время разных дел. Шеф, само собой, сталкивался чаще. Он как-то рассказал мне, что Копылов, фактически, создал отдел криминалистической экспертизы в ЦГУП с нуля — до него в Необходимске никто этим не занимался. А может быть, он и во всем мире был пионером: в Галлии пробовали создать нечто подобное, но там упор делали на тщательные замеры места преступления, а не на анализ. Давние традиции криминальной экспертизы существовали и в Каганатах — я читала об этом в каком-то журнале, — но там для этого не гнушались привлекать медиумов и эзотериков.

А у нас Копылов поставил все на строгую научную основу, собрав под крыло представителей разных профессий. Волков трудился у него стажером, потому что Копылов ценил его умение разбираться в механизмах, но по молодости лет и общей неопытности был больше на подхвате.

— Допустим, помню, — неохотно проговорил Мурчалов.

— Я пытался подойти к невесте, чтобы поздравить ее, еще до церемонии. И в какой-то момент оказался довольно близко. Поздравить не сумел, но заметил, что мочки ушей у нее раздражены. Это аллергия.

Сказав это, он замолчал и уставился на шефа.

— Допустим, на золото, и что? — раздраженно проговорил Мурчалов. — Аллергия на золото ничего не доказывает! Зато она хорошо объяснила бы, почему Марина Бикташевна не носит драгоценности!

— Со всем уважением, хозяин, это объяснило бы, почему она не носила драгоценности до сего дня, — неожиданно вступил Прохор. — Молодой человек прав, это улика.

— Ну-ка, объясните, — настроение шефа явно падало с каждой секундой. Кажется, на сей раз его больше задевало, что он не знает какой-то факт, известный всем остальным.

Я этого факта не знала тоже, но меня такая ситуация не расстраивала, поскольку я к такому привыкла.

— От чистого золота ни у кого не бывает ни высыпаний, ни раздражений, — сообщил Прохор уважительным тоном. — Это вам любой профессионал скажет. А вот золото низкой пробы, по существу, сплав, куда подмешивают всяческие добавки, и в самом деле может беспокоить уши и шеи нежных дам!

— Аллергия на никель, — кивнул Волков. — Случается. Не только у дам, кстати, и нежность кожи тут ни при чем, мне Иванова рассказывала. У нас было такое дело… — он поморщился, как будто вспомнил о чем-то неприятном.

Светланой Ивановой звали еще одного члена команды Копылова. Отчества ее я так и не узнала: девушка была противницей условностей, совсем как Адель.

— М-да, — пробормотал Мурчалов. Теперь, когда до него донесли новые сведения, он немедленно построил логическую цепочку. — Вы правы, Ореховы не стали бы заказывать что-то из дешевого сплава. А если у нее началась аллергическая реакция, да еще так быстро, это и впрямь означает, что сплав оставляет желать много лучшего.

— И особенно не стала бы этого делать Татьяна Афанасьевна! — подхватила я. — А ведь украшения пришли от нее!

— Этот гарнитур заказывала вовсе не Татьяна Афанасьевна, — возразил Аксенушкин, который совсем пал духом и скукожился на оттоманке, засунув сложенные ладони между коленей. — Его заказали от имени Марины Бикташевны. И вы правы, никеля в нем не было — семьсот пятидесятая проба с добавлением серебра и платины для прочности!

— Получается, даже дороже, чем чистое золото? — дотошно спросил шеф.

Аксенушкин уныло кивнул.

Мы переглянулись.

— Так, — произнес шеф. — Похоже, Аня, на этой свадьбе вам все же повеселиться не удастся. Видят все, у меня были самые благие намерения! Но мне понадобится ваша помощь уже в самое ближайшее время.

Если план свадьбы расписан по минутам, не так-то просто подобраться к жениху и невесте! Пока мы с шефом пытались пробиться к Орехову через поток гостей, нас попытались задержать и Адель, и Юлия Макаровна, и даже строгая Ореховская дворецкая — импозантная дама лет сорока, чьего имени я так и не узнала. Просто не было необходимости: она как-то сама всегда появлялась в нужный момент и спрашивала, чем мне помочь.

Теперь, однако, это ее качество играло против нас.

Затесаться в поток поздравляющих нам не удалось, однако в какой-то момент настала очередь шефа. Он подарил Орехову набор старинных морских инструментов и, улучив момент, сказал жениху что-то на ухо. Тот воспринял сведения совершенно спокойно, однако после этого процесс поздравлений снова потек как положено. Мурчалов, сердито распушив хвост, вернулся к нам — устав от бесплодных попыток, я, Прохор, Волков и Аксенушкин стояли, сбившись в кучку, у той самой оттоманки.

— Ну как? — спросила я.

— Он сказал, что отдаст распоряжение дворецкой задерживать гостей, которые пожелают уйти, под каким-то благовидным предлогом, но сейчас отлучиться не может. Позже, когда начнется выступление Сильвестра Сильвера — тогда…

Ох уж этот Сильвестр Сильвер! Между прочим, сын преступников Златовских, за которыми мы больше года охотились. Сам он вроде бы ни в чем не замешан, да к тому же был приятелем Орехова, но тем не менее остался у меня от него неприятный осадок. Да и как актер разговорного жанра он мне не нравился…

— Это когда еще будет! — воскликнула я. — Преступник сто раз успел скрыться с подмененными драгоценностями!

— Преступник, я думаю, действительно уже успел скрыться, а драгоценности спрятать, — вздохнул шеф. — Может быть, даже в доме. Но скорее всего, он преспокойно их вынес. Либо сбежал с ними сам, либо у него был сообщник. Причем подмена произошла задолго до церемонии, у него было время на это все…

Ах ну да, сообразила я, подмена случилась после того, как я помыла драгоценности, но до того, как Марина их надела. Это промежуток в несколько часов. При желании и если умеючи, можно уже добраться до порта и сесть на корабль. Или на поезд, и тогда этот поезд как раз подбирается к границе окружающего Необходимск региона! А там, в Сарелии или Долии, ищи-свищи и вора, и настоящий рубиновый гарнитур…

— То есть все эти меры бесполезны? — спросила я с упавшим сердцем.

Так не хотелось, чтобы свадьба Марины оказалась омрачена таким происшествием! Тем более, раз Аксенушкин настаивал, что заказ пришел от ее имени…

— Нет, отчего же, — возразил шеф. — Задерживать гостей и в самом деле бесполезно, однако попытаться по горячим следам понять, кто именно мошенник, а следовательно, где искать драгоценности, разумеется, можно. Орехов дал мне на это карт-бланш и пообещал, что… а, вот и она!