— Ну надо же! — воскликнул Мурчалов, когда его ознакомили с результатами обыска. — Неужели так быстро успела продать драгоценности? Это прямо даже удивительно! Юлия Макаровна, откуда у вас такие знакомства с преступным миром? Снова бывшие ученики?

Юлия Макаровна, сидевшая за столом в полицейском участке, уже успела овладеть собой, и о недавней истерике напоминала лишь потекшая помада.

— Как хотите, а вы ничего не сможете доказать! Деньги я получила в подарок, вот и весь сказ!

— И работу свою так поспешно бросили, никого не предупредив, тоже из-за подарка? — поинтересовался инспектор, руководивший арестом. То был толковый немолодой служака по фамилии Ткаченко, мне он сразу понравился.

— А что? — Юлия Макаровна явно была настроена воинственно. — И бросила! Потому что обрыдло на чужих работать! Может, будь я на двадцать лет моложе, я бы тоже миллионщика захомутала! А так приходится только смотреть, как какая-то пичуга на моем месте сидит…

— А отчего же вы тогда бежали от уважаемого детектива Мурчалова? — не сдавался полицейский.

— То и бежала! Боялась, что они меня заставят обратно возвращаться, дорабатывать свадьбу… Совсем у меня ум за разум зашел от этого приема, не могу я так больше! — она с вызовом уставилась на всех нас.

И было от чего смотреть с вызовом: если я без достаточных на то оснований осуществила гражданский арест, значит, передо мной замаячила перспектива штрафа или общественных работ!

Перед шефом, конечно, тоже, но он отвертится: свалит все на меня, еще и скажет, что поступил так в воспитательных целях.

Попытавшись отрешиться от своего невеселого будущего, я еще раз прокрутила в уме обстоятельства дела. Выходит, Юлия Макаровна ушла со свадьбы пораньше, успела как-то отоварить драгоценности, получить за них деньги, заскочить с этими деньгами в банк, потом в несколько модных магазинов, приобрести новую шляпку, кружевную накидку и, наверное, еще какие-то вещи — два чемодана, которые сняли с поезда вместе с ней, выглядели совершенно новыми — а потом приехать на вокзал…

Не выходило! Ну никак не выходило. По крайней мере, если она действовала одна. У нее должен был быть сообщник… И, скорее всего, сообщник с деньгами, который сразу отдал ей ее долю за похищенные украшения. По крайней мере, так у меня выходило.

— М-да, — проговорил шеф, который, по всей видимости, рассуждал сходным образом. — А ведь у нее одной ничего бы не вышло. Инспектор Ткаченко, Никифор Терентьевич, я хотел бы обсудить с вами кое-какие вопросы…

Мы вышли в коридор, оставив Юлию Макаровну дожидаться непонятно чего в полицейском отделении под охраной двух младших офицеров — выходило, что арестовывать ее в самом деле не за что, если не считать того, что она уезжала из Необходимска, не заплатив налога за получение крупной денежной суммы в дар… но и это основание выглядело достаточно шатким: налоги, в конце концов, подлежат уплате до конца фискального периода!

— Господа, прошу прощения, — проговорил Мурчалов, как только мы отошли к нише в конце коридора. Судя по стойкому табачному запаху и наполненным пеплом декоративным вазам, ее использовали все кому не лень в качестве курилки. — Я был уверен, что драгоценности все еще при ней. Я думал, что она побоится продавать их в Необходимске, и тем более в готовом виде. А на то, чтобы извлечь камни и переплавить металл, нужно время. Не рассчитывал, что у нее есть такой умный и подкованный сообщник.

— Как вы вообще определили, что это она? — спросил Орехов. — В том списке, что подала вам Ольга, было несколько человек… Но вы, кажется, знали и до этого.

— Ах, это просто, — Мурчалов встопорщил усы. — Мне с самого начала было ясно, что замешан кто-то из распорядителей: считанные единицы знали всю внутреннюю кухню свадьбы и могли просчитать реакцию на появление драгоценностей! Ведь если бы не конфликт Марины Бикташевны со свекровью из-за платьев, почти сразу всем стало бы понятно, что дело тут нечисто. А так невеста подумала на свекровь, свекровь подумала на невестку…

— Да, — кивнул Орехов, — матушка решила, что Марина заказала украшения назло ей. Пока вся эта история не всплыла, мне не удалось ее переубедить.

— Ну а когда выяснилось, что к ювелирам под видом Маккормана приходил какой-то генмод, тут сразу стало ясно, что это госпожа Точило, — я не сразу сообразила, что он имеет в виду Юлию Макаровну: редко слышала ее фамилию.

— Почему? — заинтересовался Никифор. — Ведь Адель Иосифовна, — ага, так вот какое у нее отчество! — тоже работает со многими генмодами…

— Да, но она их побаивается, это по ней видно, — пояснил Мурчалов с некоторой долей снисходительности. — Того же Маккормана она сторонилась, как чумы. А вот у Юлии Макаровны большой педагогический стаж и множество выучеников-генмодов. Пока мы ждали возвращения Анны и Волкова, я отправил своего камердинера Прохора в Торговую палату, проверить, в какой ювелирной мастерской города работают птицы-генмоды. Профессия ювелира для нас редкость, так что Прохор быстро нашел небольшую мастерскую ювелира Неведерко, где и в самом деле работает — или, лучше сказать, работал — ворон-генмод. Арсений Кривоклюв. По совпадению, эта мастерская как раз недавно делала заказ из трех гарнитуров — с искусственными изумрудами, турмалинами и синей шпинелью. И делал этот заказ именно Кривоклюв… Прохор, разумеется, не мог этого проверить, но я почти уверен, что Юлия Макаровна была учителем Арсения Кривоклюва, и что, скорее всего, они сохранили хорошие отношения.

— Очень интересно, — Ткаченко нахмурился. — Ну и дельце у вас — все какие-то личные связи! Но как вы догадались, что нужно искать именно ювелира?

— Без ювелира в этом деле не обошлось, — взмахнул хвостом Мурчалов, — ведь кто-то должен был сделать украшения, и не просто по тому же эскизу! Этот кто-то должен был видеть гарнитуры в работе — иначе ничего не вышло бы.

— Понятно, — кивнул Ткаченко. — Нужно наведаться на дом к этому Кривоклюву, а если он тоже уже успел сбежать, в розыск его объявить… Эту вашу дамочку я могу задержать на сутки по подозрению, не более того.

«А Волкова держали втрое дольше!» — подумала я с некоторой неприязнью.

Но что поделать, Юлия Макаровна была гражданкой Необходимска, хоть и неполной — как и я — а Эльдар всего лишь иммигрантом.

— Полумеры, — пробормотал шеф. — Думается мне, он действительно либо уже сбежал, либо что похуже…

— В каком смысле похуже? — поинтересовался Орехов.

— Мне думается, — вздохнул шеф, — Кривоклюв был не единственным сообщником Юлии Макаровны. Ведь кто-то действительно должен был организовать и ее отъезд, и продажу драгоценностей, да при этом еще задумать весь план… Кривоклюв не мог знать внутреннюю кухню особняка Ореховых, а Юлия Макаровна, хоть и сообразительна, все же не настолько умна! Да и нервический склад у нее неподходящий.

— Путаете вы, — поморщился Ткаченко. — И так дело шаткое: ни драгоценностей, ничего! Даже о том, что их вообще подменяли, как я понял с ваших же слов, только показания этого ювелира Аксенушкина…

— Согласен, — шеф сел и обернул хвост вокруг лапок. — Совершенно согласен. Вот поэтому мне и кажется, что организовывал дело кто-то с исключительно высоким интеллектом.

Вдруг мы услышали торопливые шаги по коридору — к нам в курилку чуть ли не бежал один из сотрудников, оставленный с Юлией Макаровной.

— Шеф! — воскликнул он, и я аж вздрогнула; но он, разумеется, обращался к Ткаченко, а не к Мурчалову. — Шеф, нашли украшение! К нам Виктория Петровна заглянула, директор вокзала! Ей донесли уже, что мы вроде как воровку взяли… так она сказала, на шляпке посмотреть, ну мы глянули — и правда, там рубины! Прямо в бумажных цветочках.

Мы переглянулись.

— М-да, — произнес Мурчалов. — Что-то в моей стройной теории не складывается.

Во всем этом была хорошая сторона: перспектива наказания за необоснованный арест меня миновала. Кроме того, Юлию Макаровну стало возможным и впрямь арестовать за кражу драгоценностей, а не только задержать. Но выдать своих сообщников она отказалась наотрез.